Моя бабушка Светлана Николаевна Артамонова часто рассказывает мне о войне, о событиях давно ушедших, но в то же время навсегда оставшихся в  наших сердцах. Помню ее рассказ о своем отце – моем прадедушке – Николае Георгиевиче. – Еще в  юности я  обратила внимание, что фронтовики, которые «всю Европу всю по-пластунски пропахали», не любят вспоминать бои, в  которых участвовали. Вспоминали друзей, погибших и  выживших, но редко-редко говорили о себе. Обычно ограничивались: «Надо было…» Два дня в году в нашей семье всегда были особенными: 22  июня и  9 Мая. Тогда друзья-фронтовики собирались у  нас в  доме. В один из этих дней отец получил письмо от сослуживца и поэтому разговорился. «Война приближалась к Москве. Наш 240-й полк 37-й стрелковой дивизии войск НКВД выполнял задачи по обороне ближайших подступов к столице и поддержанию общественного порядка в  самой Москве. Вражеская авиация не давала покоя ни днем ни ночью. Во время налетов мальчишки и  девчонки, старики и  женщины поднимались на крыши домов и сражались с бомбами, которые сбрасывали немецкие самолеты. Ночью, когда фашистские летчики не могли различать в темноте цели для бомбардировки (хорошо была налажена светомаскировка), в окнах чердаков, в фабричных трубах, канализационных колодцах вспыхивали огни  – знак авиации. Подавали его «сигнальщики»  – диверсанты, предатели, разные отщепенцы. Этих мы расстреливали на месте. Таков был приказ, того же требовала и тяжелая обстановка тех дней. В середине ноября 1941  года два немецких самолета прорвались в  район Щелковского аэродрома и  выбросили десант. Меня вызвал к  себе командир полка. Очень коротко отдал приказ: установишь точное место высадки десанта, его количество, уничтожишь или возьмешь в плен, если хватит сил. А не хватит, так сдержишь до подхода подкрепления. Ночью мы отправились в  разведку. Но нас заметили, и пришлось вступить в  бой. Выяснили: диверсантов около сотни, все они хорошо вооружены, переодеты в форму советской милиции. Около десятка мы уничтожили сразу, остальные скрылись в лесу. Отослав с донесением в штаб лыжника (он мне письмо и прислал), я выставил подвижные дозоры, время от времени освещали местность сигнальными ракетами, оборудовали две огневые точки. Под утро подошло подкрепление. Началась ликвидация диверсантов. К  полудню операция была закончена. Пленных мы выстроили в колонну и повели к нашим позициям. Проходя через деревню, один из бойцов увидел девочку, которая явно звала нас, махая нам рукой. «Там, в  сарае с  сеном, два дяденьки-милиционера. У  них большие автоматы,– сообщила девчушка.– Они всю ночь там сидели». Через несколько минут еще двое фашистов были в  общей колонне». Закончил отец свой рассказ словами, которые и по сей день являются для нас – детей, внуков и правнуков героев Великой Отечественной войны – главными: «А Москва выстояла, несмотря на все попытки овладеть городом». Отец в  своем рассказе забыл упомянуть, что в бою был убит первый номер пулеметного расчета одной из огневых точек,– добавила бабушка.– А сам отец занял его место и получил в том бою ранение. За уничтожение диверсантов Николай Георгиевич был награжден орденом «Красная Звезда». Всего у Николая Георгиевича три ордена: два ордена «Красная Звезда» и орден Великой Отечественной войны. И  множество медалей: «За оборону Москвы», «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией»… Я знаю, что прослужил мой прадед на защите Родины с  1929 по июнь 1949 года. Никогда не перестану удивляться мужеству и самоотверженности героев самой страшной в  истории человечества войны. Их боевой дух, их непоколебимая вера в победу, их ответственность за наше будущее предрешили исход войны. А бабушкин рассказ я  обязательно потом передам детям, чтобы они в свою очередь пересказывали его своим детям. Подвиг фронтовиков должен остаться в веках.